Так вот тот подарок что он обещал. Константин Паустовский - Стальное колечко (сборник). Какие нынче цены на переводы

1. Вопросы: придаточные подлежащные отвечают на вопросы подлежащего: кто? что?

2. Главное слово:

придаточные подлежащные относятся к подлежащему главного предложения, выраженному местоимением : тот, то, всякий, каждый, любой, весь, всё и др.:

в главном предложении может не быть подлежащего, тогда придаточное предложение будет выполнять функцию подлежащего по отношению к сказуемому главного предложения. Сказуемое может быть выражено глаголом или наречием, требующим ответа на вопрос именительного падежа - что?.

3. Средства связи:

если в главном предложении есть подлежащее - местоимение, то придаточные подлежащные прикрепляются к главному предложению с помощью союзных слов (кто, что, который, какой, где, куда, когда, как ) или союзов (что, чтобы ):

Кто знает этого человека, тот (Помяловский) - союзное слово кто ; Всё , что (Бабаевский) - союзное слово что ; Особенно было страшно то , что над огнём, в дыму, летали голуби (Чехов) - союз что ;

если в главном предложении нет подлежащего , то придаточные подлежащные прикрепляются к главному предложению с помощью союзов (что, как, будто, как будто, чтобы ), союза-частицы ли или союзных слов (кто, что, где, куда, когда, как, который и др.):

Его забавляло , что он староста (Чехов) - союз что ; Нужно , чтобы байдара поднимала большой груз (Сёмушкин) - союз чтобы ; Андрея поразило , как изменился Степан Бояркин за одни сутки (Попов) - союзное слово как .

4. Место в предложении: придаточное подлежащное может стоять после главного предложения, в середине главного предложения, перед главным предложением.

[кто?] Кто знает этого человека, тот не любит с ним много говорить (Помяловский).

(кто - союз. слово), [мест.-подл.].

Всё [что?], что полагалось в дорогу, было собрано (Бабаевский).

[мест.-подл., (что - союз. слово), ].

Его забавляло [что?], что он староста (Чехов).

, (что - союз).

Обратите внимание!

1) В ряде учебников принята иная классификация придаточных предложений. Согласно этой классификации придаточные, которые относятся к главному слову - местоимению и связаны с главным предложением с помощью союзных слов, называются местоимённо-определительными.

Кто знает этого человека, тот не любит с ним много говорить ; Всё , что полагалось в дорогу, было собрано .

Придаточные, связанные с главным предложением при помощи союзов, будут относиться к изъяснительным придаточным.

Известно [что?], что слоны в диковинку у нас; Особенно было страшно то , что над огнём, в дыму, летали голуби .

К изъяснительным придаточным в этой классификации будут относиться и придаточные, распространяющие главные предложения, в которых нет подлежащего.

Его забавляло , что он староста ; Нужно , чтобы байдара поднимала большой груз; Андрея поразило , как изменился Степан Бояркин за одни сутки.

Вы можете пользоваться любой из представленных в школьных учебниках типологией придаточных предложений.

2) Достаточно распространённой является ошибка, когда к подлежащным (или местоимённо-определительным) придаточным относят все придаточные, которые прикрепляются к главному при помощи союзных слов и связаны с главным, имеющим указательные, определительные местоимения (тот, это, каждый и др.). Указательные, определительные и другие местоимения в главном предложении могут выполнять функцию указательных слов.

Ср.: Вот тот (Паустовский).

В подлежащном (в местоимённо-определительном) придаточном местоимение является главным словом, оно самостоятельно выполняет роль подлежащего и не зависит от существительного.

Однако порой то , что на первый взгляд выглядело простым и случайным , оказывалось продуманным до мелочей (Крымов) - придаточное подлежащное; Вот тот подарок , что он обещал ей сделать через десять лет - придаточное определительное, ср.: Вот подарок, что он обещал ей сделать через десять лет.

– Вот именно! – ответила Магда. – Что-то я не видела около себя безумного красавца, когда ты пришел на первое свидание со мной. Ты у меня просто болтун.

И Магда поцеловала дядюшку Нильса в голову.

Концерт начался после обычного вечернего выстрела из старой пушки в порту. Выстрел означал заход солнца.

Несмотря на вечер, ни дирижер, ни оркестранты не включили лампочек над пультами. Вечер был настолько светлый, что фонари, горевшие в листве лип, были зажжены, очевидно, только для того, чтобы придать нарядность концерту.

Дагни впервые слышала симфоническую музыку. Она произвела на нее странное действие. Все переливы и громы оркестра вызывали у Дагни множество картин, похожих на сны.

Потом она вздрогнула и подняла глаза. Ей почудилось, что худой мужчина во фраке, объявлявший программу концерта, назвал ее имя.

– Это ты меня звал, Нильс? – спросила Дагни дядюшку Нильса, взглянула на него и сразу же нахмурилась.

Дядюшка Нильс смотрел на Дагни не то с ужасом, не то с восхищением. И так же смотрела на нее, прижав ко рту платок, тетушка Магда.

– Что случилось? – спросила Дагни.

Магда схватила ее за руку и прошептала:

– Слушай!

Тогда Дагни услышала, как человек во фраке сказал:

– Слушатели из последних рядов просят меня повторить. Итак, сейчас будет исполнена знаменитая музыкальная пьеса Эдварда Грига, посвященная дочери лесника Хагерупа Педерсена Дагни Педерсен по случаю того, что ей исполнилось восемнадцать лет!

Дагни вздохнула так глубоко, что у нее заболела грудь. Она хотела сдержать этим вздохом подступавшие к горлу слезы, но это не помогло. Дагни нагнулась и закрыла лицо ладонями.

Сначала она ничего не слышала. Внутри у нее шумела буря. Потом она наконец услышала, как поет ранним утром пастуший рожок и в ответ ему сотнями голосов, чуть вздрогнув, откликается, как эхо, струнный оркестр.

Мелодия росла, подымалась, бушевала, как ветер, неслась по вершинам деревьев, срывала листья, качала траву, била в лицо прохладными брызгами. Дагни почувствовала порыв воздуха, исходивший от музыки, и заставила себя успокоиться.

Да! Это был ее лес, ее родина! Ее горы, песни рожков, шум ее моря!

Стеклянные корабли пенили воду. Ветер трубил в их снастях. Этот звук незаметно переходил в перезвон лесных колокольчиков, в свист птиц, кувыркавшихся в воздухе, в ауканье детей, в песню о девушке – в ее окно любимый бросил на рассвете горсть песку. Дагни слышала эту песню у себя в горах.

Так, значит, это был он! Тот седой высокий человек, что помог ей донести до дому корзину с еловыми шишками. Это был Эдвард Григ, волшебник и великий музыкант! И она его укоряла, что он не умеет быстро работать.

Так вот тот подарок, что он обещал сделать ей через десять лет.

Дагни плакала, не скрываясь, слезами благодарности. К тому времени музыка заполнила все пространство между землей и облаками, повисшими над городом. От мелодических волн на облаках появилась легкая рябь. Сквозь нее светили звезды.

Музыка уже не пела. Она звала. Звала за собой в ту страну, где никакие горести не могли охладить любви, где никто не отнимает друг у друга счастья, где солнце горит, как золотая корона в волосах сказочной доброй волшебницы.

Музыка стихла. Сначала медленно, потом все разрастаясь, загремели аплодисменты.

Дагни встала и быстро пошла к выходу из парка. Все оглядывались на нее. Может быть, некоторым из слушателей пришла в голову мысль, что эта девушка и была той Дагни Педерсен, которой Григ посвятил свою бессмертную вещь.

"Он умер! – думала Дагни. – Зачем?" Если бы можно было увидеть его! Если бы он появился здесь! С каким стремительно бьющимся сердцем она побежала бы к нему навстречу, обняла бы за шею, прижалась мокрой от слез щекой к его щеке и сказала бы только одно слово: "Спасибо!" – "За что?" – спросил бы он. "Я не знаю… – ответила бы Дагни. – За то, что вы не забыли меня. За вашу щедрость. За то, что вы открыли передо мной то прекрасное, чем должен жить человек".

Дагни шла по пустынным улицам. Она не замечала, что следом за ней, стараясь не попадаться ей на глаза, шел Нильс, посланный Магдой. Он покачивался, как пьяный, и что-то бормотал о чуде, случившемся в их маленькой жизни.

Сумрак ночи еще лежал над городом. Но в окнах слабой позолотой уже занимался северный рассвет.

Дагни вышла к морю. Оно лежало в глубоком сне, без единого всплеска.

Дагни сжала руки и застонала от не ясного еще ей самой, но охватившего все ее существо чувства красоты этого мира.

– Слушай, жизнь, – тихо сказала Дагни, – я люблю тебя.

И она засмеялась, глядя широко открытыми глазами на огни пароходов. Они медленно качались в прозрачной серой воде.

Нильс, стоявший поодаль, услышал ее смех и пошел домой. Теперь он был спокоен за Дагни. Теперь он знал, что ее жизнь не пройдет даром.

Великий сказочник

Мне было всего семь лет, когда я познакомился с писателем Христианом Андерсеном.

Случилось это в зимний вечер 31 декабря 1899 года – всего за несколько часов до наступления двадцатого столетия. Веселый датский сказочник встретил меня на пороге нового века.

Он долго рассматривал меня, прищурив один глаз и посмеиваясь, потом достал из кармана белоснежный душистый платок, встряхнул им, и из платка вдруг выпала большая белая роза. Сразу же вся комната наполнилась ее серебряным светом и непонятным медленным звоном. Оказалось, что это звенят лепестки розы, ударившись о кирпичный пол подвала, где жила тогда наша семья.

Случай с Андерсеном был тем явлением, которое старомодные писатели называли "сном наяву". Просто это мне, должно быть, привидилось.

В тот зимний вечер, о котором я рассказываю, у нас в семье украшали елку. По этому случаю взрослые отправили меня на улицу, чтобы я раньше времени не радовался елке.

Я никак не мог понять, почему нельзя радоваться раньше какого-то твердого срока. По-моему, радость была не такая частая гостья в нашей семье, чтобы заставлять нас, детей, томиться, дожидаясь ее прихода.

Но как бы там ни было, меня услали на улицу. Наступило то время сумерек, когда фонари еще не горели, но могли вот-вот зажечься. И от этого "вот-вот", от ожидания внезапно вспыхивающих фонарей у меня замирало сердце. Я хорошо знал, что в зеленоватом газовом свете тотчас появятся в глубине зеркальных магазинных витрин разные волшебные вещи: коньки "снегурки", витые свечи всех цветов радуги, маски клоунов в маленьких белых цилиндрах, оловянные кавалеристы на горячих гнедых лошадях, хлопушки и золотые бумажные цепи. Непонятно почему, но от этих вещей сильно пахло клейстером и скипидаром.

Я знал со слов взрослых, что вечер 31 декабря 1899 года был совершенно особенный. Чтобы дождаться такого же вечера, нужно было прожить еще сто лет. А это, конечно, почти никому не удастся.

Я спросил у отца, что значит "особенный вечер". Отец объяснил мне, что этот вечер называется так потому, что он не похож на все остальные.

Действительно, тот зимний вечер в последний день 1899 года не был похож на все остальные. Снег падал медленно и важно, и хлопья его были такие большие, что, казалось, с неба слетают на город легкие белые розы. И по всем улицам слышался глухой перезвон извозчичьих бубенцов.

Когда я вернулся домой, елку тотчас зажгли, и в комнате началось такое веселое потрескиванье свечей, будто вокруг беспрерывно лопались сухие стручки акации.

Около елки лежала толстая книга – подарок от мамы. Это были сказки Христиана Андерсена.

Я сел под елку и раскрыл книгу. В ней было много цветных картинок, прикрытых папиросной бумагой. Приходилось осторожно отдувать эту бумагу, чтобы увидеть эти картинки, еще липкие от краски.

Там сверкали бенгальским огнем стены снежных дворцов, дикие лебеди летели над морем, в котором, как лепестки цветов, отражались розовые облака и оловянные солдатики стояли на часах на одной ноге, сжимая длинные ружья.

Прежде всего я прочел сказку о стойком оловянном солдатике и маленькой прелестной плясунье, потом – сказку о снежной королеве. Удивительная и, как мне показалось, душистая, подобно дыханию цветов, человеческая доброта исходила от страниц этой книги с золотым обрезом.

Потом я задремал под елкой от усталости и жара свечей и сквозь эту дремоту увидел Андерсена, когда он обронил белую розу. С тех пор мое представление о нем всегда было связано с этим приятным сном.

Тогда я еще не знал, конечно, двойного смысла андерсеновских сказок. Я не знал, что в каждой детской сказке заключена вторая, которую в полной мере могут понять только взрослые.

Это я понял гораздо позже. Понял, что мне просто повезло, когда в канун трудового и великого двадцатого века мне встретился милый чудак и поэт Андерсен и научил меня светлой вере в победу солнца над мраком и доброго человеческого сердца над злом. Тогда я уже знал пушкинские слова "Да здравствует солнце, да скроется тьма!" и был почему-то уверен, что Пушкин и Андерсен были закадычными друзьями и, встречаясь, долго хлопали друг друга по плечу и хохотали.

Биографию Андерсена я узнал значительно позже. С тех пор она всегда представлялась мне в виде интересных картин, похожих на рисунки к его рассказам.

Андерсен всю свою жизнь умел радоваться, хотя детство его не давало для этого никаких оснований. Родился он в 1805 году, во времена наполеоновских войн, в старом датском городе Одензе в семье сапожника.

«Корзина с еловыми шишками» - Ход урока. Тренировочные упражнения. Подготовка к восприятию произведения. Какое настроение появилось у вас после знакомства с этим произведением. Восприятие произведения. Цели урока. Константин Георгиевич Паустовский. С какими произведениями К.Г. Паустовского мы уже встречались. Словарная работа. «Корзина с еловыми шишками».

«Кот-ворюга» - Юмор. Перестал воровать. …Ловко прятался, обворовывал… …кот, потерявший всякую совесть… …Рыжий кот с разорванным ухом и отрубленным грязным хвостом. Попался. Пейзаж. Ловили. Хозяин и сторож. В каждом сердце есть струна. Дом был маленький. Паустовский Константин Георгиевич. Воровал. К. Г. Паустовский. «Кот-ворюга».

«Урок по Паустовскому» - Лирическая проза с элементами описания., рассуждения. Тема урока. Тема и цель урока литературного чтения определяются художественной задачей текста. Локальные. Чтение: первичное – дома, выборочное – в классе. Цель: показать мастерство Паустовского-пейзажиста. Паустовский. Образец проектирования урока литературного чтения.

«Паустовский «Какие бывают дожди»» - Маленький мальчик. Слово. Круглое углубление. Смещение понятий. Какие бывают дожди. Капли дождя. Ничтожная часть. Капля блестит и похожа на жемчуг. Слово «спорый». Сколько превосходных слов существует в русском языке. Молнии. Крупные слёзы. Слова, определяющие дожди. Золотые деревья. Поэзия. Лесной перегной.

«Паустовский рассказ Телеграмма» - Скука Печаль Тоска Слепота Усталость Слабость Одиночество Старость. Верно ли утверждение: материнское сердце в детях, детское - в камне? Письмо Катерины Петровны. В прозе пейзаж связан с характером повествования и соотносится с настроением действующих лиц. Печаль Скука Тоска Слепота Усталость Слабость Одиночество Старость.

«Рассказ Телеграмма Паустовский» - Сравните воспоминания писателя и художественный текст. Формирование групп с учётом интересов учащихся. Примите срочную телеграмму! Предполагаемые результаты: Задачи: График работы над проектом: Уведомление родителей и учеников о предстоящем проекте. Цель работы: Каковы признаки невнимательного и невнимательного отношения к родителям?

Всего в теме 29 презентаций

Эдвард Григ. Суровая красота Норвегии

Много разных стран есть на свете, и почти в каждой из них есть свои особенности. Сегодня с помощью музыки мы с вами совершим путешествие в северную страну, которая называется Норвегией.

Это суровый, холодный, но необыкновенно красивый край: неприступные горные скалы летом одеты в ярко-зелёный наряд, а зимой – в сверкающий белый. По крутым склонам низвергаются водопады и шумят горные речушки.

Глубоко врезаются в берег узкие и извилистые морские заливы – фьорды. На их берегах приютились живописные рыбацкие селения и деревеньки. Северное небо отражается в синих бездонных озёрах. Здесь, в Норвегии, городе Бергене 15 июня 1843 года родился Эдвард Григ , норвежский композитор, чьё творчество неразрывно связано с мелодиями его родины. Один из восторженных поклонников Грига русский писатель Лев Кассиль сказал так: «Его мелодии выпадают кристаллами».

И, действительно, музыка Грига удивительно мелодична. Его мотивы узнаёшь, даже если слышал их всего один раз. Вот, например, знаменитая «Песня Сольвейг» из музыки к драме писателя Генриха Ибсена «Пер Гюнт».

Но может быть, не все знают содержание этой пьесы. Тогда послушайте. Давно ушёл Пер Гюнт странствовать по свету. Но в родной деревушке его осталась ждать верная невеста по имени Сольвейг.

В своей песне Сольвейг тоскует о женихе, которого она давно не видела, и надеется на то, что он скоро возвратится. Вот как поётся об этом в её песне.

Зима пройдёт, и весна промелькнёт,
Завянут все цветы, снегом их занесёт.
Но ты ко мне вернёшься, мне сердце говорит,
Тебе верна останусь, тобой лишь буду жить.

Музыка в начале песни грустная, распевная. Но в середине Сольвейг вспоминает весёлые дни, когда она была счастлива. И тогда мелодия становится оживлённой, лёгкой, похожей на народный танец.

Много диковинных странствий выпадает на долю Пера Гюнта. Вот он оказался в пещере Горного Короля. Послушайте, какими удивительными красками рисует бал в пещере Горного Короля композитор Григ. Здесь он использовал эффект, который называется «приближение и удаление». Сначала мы будто слышим издалека приближающиеся к нам шаги.

Пляска начинается тихо, ровно. Но вот словно зловещий вихрь врывается в пещеру, и волшебный танец начинает напоминать бешеный хоровод. А в самом конце раздаются громкие удары всего оркестра: праздник кончился, все сказочные существа улетают прочь.

Что же спугнуло бешено веселящихся троллей, гномов, кобольдов и гоблинов? Эти существа ночные и боятся только одного - ясного солнца. Значит, пришла пора послушать пьесу Грига, которая называется «Утро» и рисует восход солнца на небе.

Музыка сначала рисует, как просыпается земля, оживает ветер, начинают раскрываться цветы на полях. Солнышко бросает на землю лишь первые робкие лучи. Но оркестр рисует картину, как эти лучи растут, крепнут, как кругом светлеет. И вот, наконец, из-за горизонта показывается яркий солнечный диск.

Благодаря своему таланту Григ умел делать людей счастливыми. Вот какая встреча однажды произошла между композитором и маленькой норвежской девочкой по имени Дагни Педерсен...

Композитор Эдвард Григ проводил осень в лесах около Бергена. Однажды Григ встретил в лесу маленькую девочку с двумя косичками - дочь лесника. Она собирала в корзину еловые шишки.

Как тебя зовут, девочка? - спросил Григ.

Вот беда, мне нечего тебе подарить. Я не ношу в кармане ни кукол, ни лент, ни бархатных зайцев. Но не беда. Я придумал. Я подарю тебе одну интересную вещь. Но только не сейчас, а лет через десять.

Ой, как долго! - Дагни даже всплеснула руками.

Понимаешь, мне нужно её ещё сделать.

А что это такое?

Узнаешь потом.

Разве за всю свою жизнь, - строго спросила Дагни, - вы можете сделать всего пять или шесть игрушек?

Григ смутился.

Да нет, это не так, - неуверенно возразил он. -Я сделаю её, может быть, за несколько дней. Но такие вещи не дарят маленьким детям. Я делаю подарки для взрослых. А теперь давай корзину. Ты её едва тащишь. Я провожу тебя.

Когда среди деревьев показался дом лесника, Григ сказал:

Ну, теперь ты побежишь сама, Дагни Педерсен. В Норвегии много девочек с таким именем и фамилией, как у тебя. Как зовут твоего отца?

Хагеруп.

Прощай, Дагни!

Григ пригладил волосы девочки и пошёл в сторону моря.

Я напишу музыку, - решил Григ. - На заглавном листе я прикажу напечатать: «Дагни Педерсен - дочери лесника Хагерупа Педерсена, когда ей исполнится восемнадцать лет».

Григ писал музыку для Дагни Педерсен больше месяца. Он писал и видел, как навстречу ему бежит, задыхаясь от радости, девушка с зелёными сияющими глазами. Она обнимает его за шею и говорит «спасибо», сама ещё не зная, за что она благодарит его.

Ты, как солнце, - говорит ей Григ. - Как нежный ветер и раннее утро. У тебя на сердце расцвёл белый цветок и наполнил все твоё существо благоуханием весны. Я видел жизнь. Что бы тебе ни говорили о ней, верь всегда, что она удивительна и прекрасна. Ты - белая ночь с её загадочным светом. Ты - счастье. Ты - блеск зари. Да будет благословенно всё, что окружает тебя.

В 18 лет Дагни окончила школу. По этому случаю отец отправил её погостить к своей сестре Магде. Пускай девочка (отец считал её девочкой, хотя Дагни была уже стройной девушкой с тяжёлыми русыми косами) посмотрит, как устроен свет, как живут люди и немного повеселится. Кто знает, что ждёт Дагни в будущем?

Тётушка Магда и её муж Нильс предложили Дагни сходить на концерт, и Дагни надела чёрное платье из шелковистого мягкого бархата.

Дагни впервые слушала симфоническую музыку. Она произвела на неё странное действие. Все переливы и громы оркестра вызвали у Дагни множество картин, похожих на сны. Потом она вздрогнула и подняла глаза. Ей почудилось, что худой мужчина во фраке, объявлявший программу концерта, назвал её имя.

Это ты меня звал, Нильс? - спросила Дагни дядюшку Нильса.

Дядюшка Нильс смотрел на Дагни не то с ужасом, не то с восхищением. И так же смотрела на неё, прижав ко рту платок, тётушка Магда.

Что случилось? - спросила Дагни.

И она услышала, как человек во фраке сказал:

Слушатели из последних рядов просят меня повторить. Итак, сейчас будет исполнена знаменитая музыкальная пьеса Эдварда Грига, посвящённая дочери лесника Хагерупа Педерсена Дагни Педерсен по случаю того, что ей исполнилось 18 лет.

Дагни нагнулась и закрыла лицо ладонями. Так, значит, это был он, тот седой человек, что помог ей донести до дому корзину с еловыми шишками. Это был Эдвард Григ, волшебник и великий музыкант. И она его укоряла, что он не умеет быстро работать! Так вот тот подарок, что он обещал сделать ей через 10 лет. Дагни плакала, не скрываясь, слезами благодарности.

Если бы можно было увидеть его! - думала Дагни. - Если бы он появился здесь! С каким стремительно бьющимся сердцем я побежала бы ему навстречу, обняла бы за шею и казала бы только одно слово – «спасибо!»

За что? - спросил бы он.

Я не знаю, - ответила бы Дагни. - За то, что вы не забыли меня. За вашу щедрость. За то, что вы открыли передо мной то прекрасное, чем должен жить человек.

Дагни шла по пустынным улицам. Она не замечала, что следом за ней, стараясь не попадаться ей на глаза, шёл Нильс, посланный Магдой. Сумрак ночи ещё лежал над городом. Но в окнах слабой позолотой уже занимался северный рассвет.

Дагни вышла к морю. Оно лежало в глубоком сне, без единого всплеска. Дагни сжала руки и застонала от неясного ещё ей самой, но охватившего всё её существо чувства красоты этого мира.

– Слушай, жизнь, – тихо сказала Дагни, – я люблю тебя.

И она засмеялась, глядя широко открытыми глазами на огни пароходов. Они медленно качались в прозрачной серой воде. Нильс, стоявший поодаль, услышал её смех и пошёл домой. Теперь он был спокоен за Дагни. Теперь он знал, что её жизнь не пройдёт даром.

«Корзина с еловыми шишками» - одно из наиболее лирических произведений К. Паустовского. Эта новелла радостна и чиста, как и сама музыка Эдварда Грига.

Вот он, невысокий, седоволосый, идёт по осеннему лесу, наполненному солнцем и терпким запахом смолы... Беззвучно покачиваются ветви, тихо опадают жёлтые листы. Вокруг густая таинственная тишина. Но для Грига даже тишина была полна неповторимых мелодий и звуков. Для него весь мир - это величественная и прекрасная симфония, в которую вплетают свои голоса и золотисто-зелёные сосны, и сумрачные громады скал, и зыбкий воздух над фьордами, и даже корзина, наполненная смолистыми шишками.

Да, мир прекрасен, и его красота особенно чувствуется на закате жизни. Дочь лесника восьмилетняя Дагни Педерсен, беззаботно собирающее шишки, даже не подозревает до чего красива земля: горы, море, люди, как красива она сама... Старый композитор, встретивший её в лесу, задумывает сделать Дагни подарок.

Это будет не тряпичная кукла и не безделушка, решает Григ, он напишет для неё музыкальную пьесу - о тишине весенних рассветов, о рокоте моря, бьющегося у норвежских берегов, о синеве неба и золотой осени. Это будет его подарок ко дню совершеннолетия Дагни, чтобы она, вступая в жизнь, шла рука об руку с прекрасным, а, главное, чтобы помнила, что человек счастлив и красив только тогда, когда отдаёт людям всю свою жизнь, работу, талант».

Мы не знаем, какова была дальнейшая жизнь Дагни Педерсен, но невольно верим, что её жизнь не прошла впустую.

Ну вот, мы и совершили путешествие в Норвегию, где познакомились с музыкой композитора Эдварда Грига. И теперь, я думаю, музыку Грига вы не спутаете ни с какой другой.

Презентация

В комплекте:
1. Презентация - 15 слайдов, ppsx;
2. Звуки музыки:
Григ. Лирическая сюита. Ноктюрн, mp3;
Григ. Сюита «Пер Гюнт»:
В пещере горного короля, mp3;
Песня Сольвейг, mp3;
Утро, mp3;
3. Сопровождающая статья, docx.

Композитор Эдвард Григ проводил осень в лесах около Бергена.

Все леса хороши с их грибным воздухом и шелестом листьев. Но особенно хороши горные леса около моря. В них слышен шум прибоя. С моря постоянно наносит туман, и от обилия влаги буйно разрастается мох. Он свешивается с веток зелеными прядями до самой земли.

Кроме того, в горных лесах живет, как птица пересмешник, веселое эхо. Оно только и ждет, чтобы подхватить любой звук и швырнуть его через скалы.

Однажды Григ встретил в лесу маленькую девочку с двумя косичками – дочь лесника. Она собирала в корзину еловые шишки.

Стояла осень. Если бы можно было собрать все золото и медь, какие есть на земле, и выковать из них тысячи тысяч тоненьких листьев, то они составили бы ничтожную часть того осеннего наряда, что лежал на горах. К тому же кованые листья показались бы грубыми в сравнении с настоящими, особенно с листьями осины. Всем известно, что осиновые листья дрожат даже от птичьего свиста.

– Как тебя зовут, девочка? – спросил Григ.

– Вот беда! – сказал Григ. – Мне нечего тебе подарить. Я не ношу в кармане ни кукол, ни лент, ни бархатных зайцев.

– У меня есть старая мамина кукла, – ответила девочка. – Когда-то она закрывала глаза. Вот так!

Девочка медленно закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, то Григ заметил, что зрачки у нее зеленоватые и в них поблескивает огоньками листва.

– А теперь она спит с открытыми глазами, – печально добавила Дагни. – У старых людей плохой сон. Дедушка тоже всю ночь кряхтит.

– Слушай, Дагни, – сказал Григ, – я придумал. Я подарю тебе одну интересную вещь. Но только не сейчас, а лет через десять.

Дагни даже всплеснула руками.

– Ой, как долго!

– Понимаешь, мне нужно ее еще сделать.

– А что это такое?

– Узнаешь потом.

– Разве за всю свою жизнь, – строго спросила Дагни, – вы можете сделать всего пять или шесть игрушек?

Григ смутился.

– Да нет, это не так, – неуверенно возразил он. – Я сделаю ее, может быть, за несколько дней. Но такие вещи не дарят маленьким детям. Я делаю подарки для взрослых.

– Я не разобью, – умоляюще сказала Дагни и потянула Грига за рукав. – И не сломаю. Вот увидите! У дедушки есть игрушечная лодка из стекла. Я стираю с нее пыль и ни разу не отколола даже самого маленького кусочка.

«Она совсем меня запутала, эта Дагни», – подумал с досадой Григ и сказал то, что всегда говорят взрослые, когда попадают в неловкое положение перед детьми:

– Ты еще маленькая и многого не понимаешь. Учись терпению. А теперь давай корзину. Ты ее едва тащишь. Я провожу тебя, и мы поговорим о чем-нибудь другом.

Дагни вздохнула и протянула Григу корзину. Она действительно была тяжелая. В еловых шишках много смолы, и потому они весят гораздо больше сосновых.

Когда среди деревьев показался дом лесника, Григ сказал:

– Ну, теперь ты добежишь сама, Дагни Педерсен. В Норвегии много денечек с таким именем и фамилией, как у тебя. Как зовут твоего отца?

– Хагеруп, – ответила Дагни и, наморщив лоб, спросила: – Разве вы не зайдете к нам? У нас сеть вышитая скатерть, рыжий кот и стеклянная лодха. Дедушка позволит вам взять ее в руки.

– Спасибо. Сейчас мне некогда. Прощай, Дагни!

Григ пригладил волосы девочки и пошел в сторону моря. Дагни, насупившись, смотрела ему вслед. Корзину она держала боком, из нее вываливались шишки.

«Я напишу музыку, – решил Григ. – На заглавном листе я прикажу напечатать: «Дагни Педерсен – дочери лесника Хагерупа Педерсена, когда ей исполнится восемнадцать лет».

В Бергене все было по-старому.

Все, что могло приглушить звуки, – ковры, портьеры и мягкую мебель – Григ давно убрал из дома. Остался только старый диван. На нем могло разместиться до десятка гостей, и Григ не решался его выбросить.

Друзья говорили, что дом композитора похож на жилище дровосека. Его украшал только рояль. Если человек был наделен воображением, то он мог услышать среди этих белых стен волшебные вещи – от рокота северного океана, что катил волны из мглы и ветра, что высвистывал над ними свою дикую сагу, до песни девочки, баюкающей тряпичную куклу.

Рояль мог петь обо всем – о порыве человеческого духа к великому и о любви. Белые и черные клавиши, убегая из-под крепких пальцев Грига, тосковали, смеялись, гремели бурей и гневом и вдруг сразу смолкали.

Тогда в тишине еще долго звучала только одна маленькая струна, будто это плакала Золушка, обиженная сестрами.

Григ, откинувшись, слушал, пока этот последний звук не затихал на кухне, где с давних пор поселился сверчок.

Становилось слышно, как, отсчитывая секунды с точностью метронома, капает из крана вода. Капли твердили, что время не ждет и надо бы поторопиться, чтобы сделать все, что задумано.

Григ писал музыку для Дагни Педерсен больше месяца. Началась зима. Туман закутал город по горло. Заржавленные пароходы приходили из разных стран и дремали у деревянных пристаней, тихонько посапывая паром.

Вскоре пошел снег. Григ видел из своего окна, как он косо летел, цепляясь за верхушки деревьев.

Невозможно, конечно, передать музыку словами, как бы ни был богат наш язык.

Григ писал о глубочайшей прелести девичества и счастья. Он писал и видел, как навстречу ему бежит, задыхаясь от радости, девушка с зелеными сияющими глазами. Она обнимает его за шею и прижимается горячей щекой к его седой небритой щеке. «Спасибо!» – говорит она, сама еще не зная, за что она благодарит его.

«Ты как солнце, – говорит ей Григ. – Как нежный ветер и раннее утро. У тебя на сердце расцвел белый цветок и наполнил все твое существо благоуханием весны. Я видел жизнь. Что бы тебе ни говорили о ней, верь всегда, что она удивительна и прекрасна. Я старик, но я отдал молодежи жизнь, работу, талант. Отдал все без возврата. Поэтому я, может быть, даже счастливее тебя, Дагни.

Ты – белая ночь с ее загадочным светом. Ты – счастье. Ты – блеск зари. От твоего голоса вздрагивает сердце.

Да будет благословенно все, что окружает тебя, что прикасается к тебе и к чему прикасаешься ты, что радует тебя и заставляет задуматься»,

Григ думал так и играл обо всем, что думал. Он подозревал, что его подслушивают Он даже догадывался, кто этим занимается. Это были синицы на дереве, загулявшие матросы из порта, прачка из соседнего дома, сверчок, снег, слетавший с нависшего неба, и Золушка в заштопанном платье.

Каждый слушал по-своему.

Синицы волновались. Как они ни вертелись, их трескотня не могла заглушить рояля.

Загулявшие матросы рассаживались на ступеньках дома и слушали, всхлипывая. Прачка разгибала спину, вытирала ладонью покрасневшие глаза и покачивала головой. Сверчок вылезал из трещины в кафельной печке и поглядывал в щелку за Григом.

Падавший снег останавливался и повисал в воздухе, чтобы послушать звон, лившийся ручьями из дома. А Золушка смотрела, улыбаясь, на пол. Около ее босых ног стояли хрустальные туфельки. Они вздрагивали, сталкиваясь друг с другом, в ответ на аккорды, долетавшие из комнаты Грига.

Этих слушателей Григ ценил больше, чем нарядных и вежливых посетителей концертов.

В восемнадцать лет Дагни окончила школу.

По этому случаю отец отправил ее в Христианию погостить к своей сестре Магде. Пускай девочка (отец считал ее еще девочкой, хотя Дагни была уже стройной девушкой, с тяжелыми русыми косами) посмотрит, как устроен свет, как живут люди, и немного повеселится.

Кто знает, что ждет Дагни в будущем? Может быть, честный и любящий, но скуповатый и скучный муж? Или работа продавщицы в деревенской лавке? Или служба в одной из многочисленных пароходных контор в Бергене?

Магда работала театральной портнихой. Муж ее Нильс служил в том же театре парикмахером.

Жили они в комнатушке под крышей театра. Оттуда был виден пестрый от морских флагов залив и памятник Ибсену.

Пароходы весь день покрикивали в открытые окна. Дядюшка Нильс так изучил их голоса, что, по его словам, безошибочно знал, кто гудит – «Нордерней» из Копенгагена, «Шотландский певец» из Глазго или «Жанна д"Арк» из Бордо.

В комнате у тетушки Магды было множество театральных вещей: парчи, шелка, тюля, лент, кружев, старинных фетровых шляп с черными страусовыми перьями, цыганских шалей, седых париков, ботфорт с медными шпорами, шпаг, вееров и серебряных туфель, потертых на сгибе. Все это приходилось подшивать, чинить, чистить и гладить.

На стенах висели картины, вырезанные из книг и журналов: кавалеры времен Людовика XIV, красавицы в кринолинах, рыцари, русские женщины в сарафанах, матросы и викинги с дубовыми венками на головах.

В комнату надо было подыматься по крутой лестнице. Там всегда пахло краской и лаком от позолоты.

Дагни часто ходила в театр. Это было увлекательное занятие. Но после спектаклей Дагни долго не засыпала и даже плакала иногда у себя в постели.

Напуганная этим тетушка Магда успокаивала Дагни. Она говорила, что нельзя слепо верить тому, что происходит на сцене. Но дядюшка Нильс обозвал Магду за это «наседкой» и сказал, что, наоборот, в театре надо верить Есему. Иначе людям не нужны были бы никакие театры. И Дани верила.

Но все же тетушка Магда настояла на том, чтобы пойти для разнообразия в концерт.

Нильс против этого не спорил. «Музыка, – сказал он, – это зеркало гения».

Нильс любил выражаться возвышенно и туманно. О Дагни он говорил, что она похожа на первый аккорд увертюры. А у Магды, по его словам, была колдовская власть над людьми. Выражалась она в том, что Магда шила театральные костюмы. А кто же не знает, что человек каждый раз, когда надевает новый костюм, совершенно меняется. Вот так оно и выходит, что один и тот же актер вчера был гнусным убийцей, сегодня стал пылким любовником, завтра будет королевским шутом, а послезавтра – народным героем.

– Дагни, – кричала в таких случаях тетушка Магда, – заткни уши и не слушай эту ужасную болтовню! Он сам не понимает, что говорит, этот чердачный философ!

Был теплый июнь. Стояли белые ночи. Концерты проходили в городском парке под открытым небом.

Дагни пошла на концерт вместе с Магдой и Нильсом. Она хотела надеть свое единственное белое платье. Но Нильс сказал, что красивая девушка должна быть одета так, чтобы выделяться из окружающей обстановки. В общем, длинная его речь по этому поводу сводилась к тому, что в белые ночи надо быть обязательно в черном и, наоборот, в темные сверкать белизной платья.

Переспорить Нильса было невозможно, и Дагни надела черное платье из шелковистого мягкого бархата. Платье это Магда принесла из костюмерной.

Когда Дагни надела это платье, Магда согласилась, что Нильс, пожалуй, прав – ничто так не оттеняло строгую бледность лица Дагни и ее длинные, с отблеском старого золота косы, как этот таинственный бархат.

И Магда поцеловала дядюшку Нильса в голову.

Концерт начался после обычного вечернего выстрела из пушки в порту. Выстрел означал заход солнца.

Дагни впервые слушала симфоническую музыку. Она произвела на нее странное действие. Все переливы и громы оркестра вызывали у Дагни множество картин, похожих на сны.

– Это ты меня звал, Нильс? – спросила Дагни дядюшку Нильса, взглянула на него и сразу же нахмурилась.

– Что случилось? – спросила Дагни.

Магда схватила ее за руку и прошептала:

– Слушай!

Тогда Дагни услышала, как человек во фраке сказал:

Скачала она ничего не слышала. Внутри у нее шумела буря. Потом она наконец услышала, как поет ранним утром пастуший рожок и в ответ ему сотнями голосов, чуть вздрогнув, откликается струнный оркестр.

Да! Это был ее лес, ее родина! Ее горы, песни рожков, шум ее моря!

Так, значит, это был он! Тот седой человек, что помог ей донести до дому корзину с еловыми шишками. Это был Эдвард Григ, волшебник и великий музыкант! И она его укоряла, что он не умеет быстро работать.

Так вот тот подарок, что он обещал сделать ей через десять лет!

Музыка уже не пела. Она звала. Звала за собой в ту страну, где никакие горести не могли охладить любви, где никто не отнимает друг у друга счастья, где солнце горит, как корона в волосах сказочной доброй волшебницы.

Музыка стихла. Сначала медленно, потом все разрастаясь, загремели аплодисменты.

«Он умер! – думала Дагни. – Зачем?» Если бы можно было увидеть его! Если бы он появился здесь! С каким стремительно бьющимся сердцем она побежала бы к нему навстречу, обняла бы за шею, прижалась мокрой от слез щекой к его щеке и сказала бы только одно слово: «Спасибо!» – «За что?» – спросил бы он. «Я не знаю… – ответила бы Дагни. – За то, что вы не забыли меня. За вашу щедрость. За то, что вы открыли передо мной то прекрасное, чем должен жить человек».

Сумрак ночи еще лежал над городом. Но в окнах слабой позолотой уже занимался северный рассвет.

Дагни вышла к морю. Оно лежало в глубоком сне, без единого всплеска.

Дагни сжала руки и застонала от неясного еще ей самой, но охватившего все ее существо чувства красоты этого мира.

– Слушай, жизнь, – тихо сказала Дагни, – я люблю тебя.

Корзина с еловыми шишками Паустовский

Великий сказочник

Выбор редакции