И писателя Бориса Андроникашвили всей своей жизнью доказала, что природа отдыхает на детях талантливых людей. Но близкие к семье Марии Королевой люди утверждают, что дочь не пошла по стопам матери не из-за отсутствия талантов: так Маша выразила протест против безразличия и холодности матери, отправившей годовалую дочь на попечение бабушки.

Детство и семья

Родилась Мария Борисовна Андроникашвили в июне 1959 года в столице. Уже 4 года как отгремела «Карнавальная ночь», превратившая маму – Людмилу Гурченко – в звезду советского кино. Отец – красавец и интеллектуал, сын попавшего в мясорубку репрессий писателя Бориса Пильняка – тоже появился на экране и делал первые шаги в литературе.

Творческая семья талантливых людей, ярких и знаменитых, могла стать средой, в которой бы выросла звезда кино, певица или драматург. Могла, но не стала. Родители прожили вместе 2 года и расстались через год после появления дочери. Людмила Марковна, чья карьера в кино стремительно развивалась, отправила годовалую девочку в Харьков, к матери.

Гурченко вскоре вышла замуж за приемного сына писателя , у Андроникашвили завязались отношения с . Маша оказалась лишней в жизни самых родных людей. Позже, когда Марии исполнилось 3 года, Людмила Гурченко пыталась уделять внимание дочери, но съемки и гастроли отнимали все время, и Маша снова и снова отправлялась к бабушке Леле, Елене Александровне.

Не успела Мария привыкнуть к Фадееву, как его сменил новый «папа» – . Затем появился музыкант Константин Купервейс, задержавшийся в жизни актрисы на 18 лет. Его-то Мария Королева и называла папой. Деликатный и добрый, он сумел найти тропинку к сердцу девочки, постепенно наладил с ней отношения.

Позже Мария Королева, раскрывая журналистами страницы биографии, откровенно призналась, что ненавидела шоу-бизнес и разговоры о нем, ее не интересовала жизнь актерской богемы, кино не привлекало, эстрада не манила.

Мама хотела видеть в дочери продолжение себя, но Маша, по ее словам, ушла в «сознательный пофигизм». Не пользовалась косметикой, не любила яркую и модную одежду, покрасила волосы в «баклажановый» цвет и слилась с толпой. Ко всему прочему у девушки был врожденный дефект, мешавший чувствовать себя уверенно.

С родным отцом Мария Королева виделась урывками, влияния на дочь он не имел. Отношения с матерью омрачались ссорами и скандалами – Людмила Марковна тщетно пыталась «переделать» дочь, а та делала все наперекор. Гурченко раздражалась и отдалялась от Маши.

Протестом стало и поступление Марии Королевой в медицинское училище: не то чтобы профессия так привлекала девушку – она это сделала назло матери-звезде, планировавшей поступление Маши в театральный вуз. Училище Мария Королева окончила без особых успехов, продолжать учебу в медицинском институте не желала и устроилась на работу в детскую онкологическую клинику.

Личная жизнь

В 18 лет дочь примадонны советского кино вышла замуж за ровесника по имени Александр Королев. Свадьбу гуляли в лучшем столичном ресторане «Националь», созвав именитых гостей. Мама подарила дочери кольцо с бриллиантом, ставшее семейной реликвией.

После замужества сближения Марии Королевой с матерью не случилось, семья встречалась за одним столом по большим праздникам. Людмиле Марковне не нравился зять, она считала жизнь дочери, не желавшей видеть перспектив, ошибкой.

В сентябре 1982 года Мария Королева родила сына Марка, назвав его в честь прадедушки. Спустя год появилась дочь Елена, унаследовавшая имя прабабушки.

Людмила Марковна потянулась к внукам, пытаясь, если не дочь, так их сделать продолжателями профессии. Но Гурченко увидела на пути к цели «преграду» в виде зятя. После громкого скандала Мария Королева рассталась с мужем, но вскоре семья воссоединилась. После всех семейных неурядиц отношения Людмилы Марковны с семьей дочери вконец разладились. Общение с Машей и детьми свелось к минимуму.

Марк Королев, став подростком, попал в сомнительную компанию. В его жизни появилось пристрастие к наркотикам: началось "травкой", закончилось инъекциями героина. Чтобы вырвать ребенка из лап смерти, Мария Королева с мужем собрали деньги и отправили сына учиться заграницу. Через полтора года Марк приехал из Англии на новогодние каникулы и отправился праздновать день рождения девушки в кафе. По пути купил наркотик. Инъекция оказалась смертельной – 17-летний парень скончался в больнице.

Знаменитой бабушке о смерти любимого внука сообщил сосед Марии Борисовны. Гурченко не простила дочери, что та лично не рассказала о трагедии.

Скандалы

Бабушка Марии Королевой, умирая, завещала квартиру внучке Лене. Такое решение матери не понравилось Людмиле Гурченко: актриса вступила в скандальную тяжбу с дочерью. Судебные разбирательства сопровождались газетными публикациями и шумихой, не раз отношения Гурченко с дочерью «по косточкам» разбирались на телешоу, разделив публику на два лагеря. Казалось, скандалы вошли в жизнь звезды и ее дочери навсегда.

Комок старых обид вырос и стал непреодолимым препятствием для Марии Королевой в общении с мамой. И без того скудное общение прекратилось совсем. Мария Борисовна сосредоточилась на семье, дочери Елене, внучке Таисии, появившейся в 2008 году.

Журналисты не унимались, подстерегая Марию Королеву возле дома. Ее фото без макияжа и в простой одежде регулярно попадали на страницы желтых таблоидов, будоража публику разительным отличием в облике матери и дочери.

По признанию женщины, постоянные скандалы превратили ее жизнь в ад. Журналисты пытались выудить у нее информацию об отношениях с мамой, перекручивали сказанное, донося до Людмилы Марковны искаженную, как в испорченном телефоне, информацию. Вспыльчивая Гурченко бурно реагировала на «слова» дочери – и рождался новый скандал.

В конце марта 2011 года, узнав о смерти кинодивы, толпа зевак и журналистов собралась возле дома Марии Королевой, желая получить очередную сенсацию. Чтобы вырваться из «облавы», Королева трижды вызывала полицейские наряды. В двери квартиры ломились корреспонденты и зеваки, телефон был красным от звонков и вопросов - поедет ли дочь на кладбище, чтобы попрощаться с мамой.

Скандалы в звездном семействе не прекратились и после похорон актрисы. Семья Марии Королевой и шестой супруг Людмилы Марковны – Сергей Сенин – делили имущество Гурченко. В 2013 году Королева и Сенин помирились, оставив разногласия в прошлом.

Смерть

8 ноября 2017 года. 58-летняя дочь пережила маму на 6 лет. Тело женщины нашли в подъезде дома спустя час после смерти. Перед этим Мария Борисовна жаловалась дочери Лене на простуду и температуру.

Дочь Людмилы Марковны отправилась в поликлинику, но так и не дошла. Причиной смерти стала сердечная недостаточность. У Марии Королевой остались две внучки, которых так и не увидела знаменитая прабабушка.

Дочь Гурченко скончалась накануне выхода передачи « . Прямой эфир» на телеканале «Россия-1», анонс которой с последним интервью Королевой уже попал в эфир. На программе Мария Королева должна была впервые встретиться с единокровным братом Александром – сыном Бориса Андроникашвили.

Людмила Гурченко. Я – Актриса! Бенуа Софья

Глава 18. Маша. «Дочь кинозвезды – это тоже роль, которую надо талантливо исполнить»

Долгое время маленькая Маша подрастала в Харькове, в той же квартирке, где прежде проживала подростковые и юношеские годы ее звездная мать. Истинным опекуном, более трепетным и внимательным, чем родной отец, стал для Маши ее дед Марк Гаврилович. Он окружил девочку безмерной заботой и любовью, изливая на крохотного ребенка море тепла и ласки.

– И в квартирке на Клочковской они зажили втроем особенной, обновленной и радостной жизнью. Мои родители и не понимали, что это их внучка. Они были уверены, что вот на старости лет бог им послал счастье в виде маленькой хорошенькой девочки – «дочурки, клюкувки, богиньки». Ведь я улетела навсегда. Со мной все так непросто. А это существо маленькое, беззащитное. На него папиных физических и душевных сил было предостаточно. А маме было всего сорок два года. И дом, и работа, и маленький ребенок – все держалось теперь на ней. А папе важно было, чтобы у «унученьки, як у дочурки до войны, была нянька». Как же он гонял этих нянек! Он отпрашивался у мамы с работы пораньше, чтобы, застав няньку врасплох, без мамы успеть с ней расправиться. И горе той няньке, у которой девочка ступит босой на холодный пол в нашей сырой полуподвальной квартире.

Да так присматривает за внучкой, что даже Елена Александровна была вынуждена писать дочери: «Пиши чаще, а лучше бы ты выбралась к нам хоть на пару дней. Папа был бы так счастлив. Все бы собрались «у кучку», помнишь, как в детстве, когда ты была маленькая? Теперь папа тому же учит и дрессирует Машу».

Несмотря на море любви, в котором ее буквально купает дедушка, маленькая Маша больше тянется к бабушке (Лёле), – так будет не только в детстве, но и дальше, по жизни… Эта особая тяга дочери Людмилы Гурченко к ее матери даст ей самой пищу для размышлений о роли генов и наследственности. Ее дочь действительно будет очень похожа на Елену Александровну и всю эту «симановщину», как называл родню со стороны своей жены Марк Гаврилович.

В театральной гримерке. Людмила Гурченко с дочерью Машей. «Когда-то я читала, что сам Карл Маркс сказал о том, что от своих детей ничего не надо ждать. Всё, чего вы ждёте от детей, они берегут и отдадут своим детям». (Людмила Гурченко)

Тем не менее сама Люся, обожавшая своего отца, чувствующая себя кровь от крови его, плоть от плоти, сродненной душевно и духовно – не уставала повторять, что большую часть любви ее дочери дал все же (как некогда ей самой!) ее отец. И сетовала, что из-за этого «моря-океана» не складывается взрослая жизнь…

– Мой ребенок счастлив. Он купается в море любви. Так же в этом море купалась и я. Море любви – из него я вынырнула и отправилась в одинокое неизвестное плавание. Море любви – вот чего я искала. Вот чего я ждала от всех вокруг… Как часто я ощущала мучительную пустоту в душе, тоску, сама не знаю о чем. Как часто я чувствовала, что искала чего-то эфемерного, ускользающего, но необыкновенно прекрасного – самого-самого: когда летишь и хочется крикнуть на весь мир: «Я нашла, слышите? Я нашла! Я купаюсь в море любви!» Но нет, это оставалось недостижимым. В моей семье умели любить. Уметь любить, как понимаешь со временем, это редкий талант. Еще более редкий, чем талант в искусстве. Моей дочери будет так же тяжело, как и мне. Мы с ней в детстве получили большую дозу этого «моря». Только она еще больше, ведь моей маме было восемнадцать. А теперь ее бабушке – сорок два. В сорок два года к маме пришло то, чего она не понимала в молодости. И все равно, с папиным «океаном» не могло сравниться самое бескрайнее море. Ну какие же мы разные с моей дочерью! Я всю жизнь призываю: «Папочка, папусик, любимый, любименький». Мой ребенок призывал в трудные минуты Лелю: «Леля, Леличка, любимая, дорогая моя». Как будто не слышала от дедушки слов «любименькая, Дорогенькая». Вот как интересно. В полтора года ребенок инстинктом верно почувствовал, что все жизненно важное идет от Лели. Она в семье подпольный главнокомандующий. Они с мамой одной группы крови. А мы, конечно, с моим папой.

Расставшись с Борисом Андроникашвили, Людмила Марковна вычеркнула его не только из своей, но и из жизни дочери. Тема отца и его родственников в ее семье была отныне закрыта навсегда. Она больше никогда не упоминала его имени, а если приходилось говорить о нем, то произносила кратко: «отец Маши». Что это: завышенная самооценка, болезненная гордость, гипертрофированная обидчивость? – рассуждать можно по-разному, приводя те или иные доводы и аргументы… Возможно, именно так и должны реагировать настоящие женщины на предательство и измену… Но в этом отречении кроется своя подлость: лишение ребенка общения с отцом.

– После развода нам с дочерью досталась тринадцатиметровая комната в общей квартире на первом этаже высокого московского дома на большом проспекте. Был 1962 год. Ей уже было три года. И настала пора забрать ее у родителей. Как им это ни было тяжело они понимали, что ребенок должен жить вместе с матерью. Этот ответственный момент – «передача девычки з рук на руки» – был уже не импровизацией, а продуманным, выверенным спектаклем. Моя мама привезла дочь, якобы в гости к ее маме. Три дня мы ходили по зоопарку. Побывали в кукольном театре. И любимое мороженое покупалось в неограниченном количестве.

Несмотря на все хитрости, заслужить доверие ребенка удалось не сразу. Малышка даже пыталась бежать из квартиры, собрав свои нехитрые детские пожитки и игрушки в наволочку! Она пробежала несколько кварталов, пока не устала, и не усомнилась в тщетности своих усилий. И прожив еще несколько дней под одной крышей с матерью, наконец-то произнесла осознанное: «Мама»…

А как иначе, а куда деваться? Ведь это Москва, а здесь, «в Москве моя жизнь. В Москве мое поле битвы…», как считает Люся. И она будет бороться здесь и за роли, и за дочь – долгие годы, причем всегда с переменным успехом.

Тяжелый 1962 год прошел так, как описала Е. Мишаненкова:

«Но в Москву она вернулась в пустоту. Брак распался, на киностудиях о ней уже забыли, и даже в Театре киноактера, где простаивающие между съемками артисты получали какую-никакую зарплату, ее уже сняли с довольствия, потому что ее последний фильм был слишком давно. Правда, новый директор вошел в ее бедственное положение и вновь назначил ей зарплату, как только она мелькнула в крошечном эпизодике какого-то японского фильма, который даже не значится в ее фильмографии. По ее собственным словам, у нее там была лишь одна фраза: «Да-да, Тасико-сан, я его позову».

В ожидании ролей в кино она стала работать в Театре киноактера вместе с остальными временными неудачниками их профессии. В то время у театра не было сцены, спектакли не ставились, так что работа там была бы фикцией, если бы не сами актеры. Да, спектакли не ставились, но они все равно их репетировали. Во-первых, чтобы не потерять квалификацию, а во-вторых – ну они же не зря выбрали эту сложную профессию, где лишь один из сотни добивается хоть какого-то успеха, а остальные так всю жизнь и прозябают в эпизодах. Артисты не могут не играть. Их творчество – это их жизнь».

Летом 1963 года наконец раздался звонок с Рижской киностудии. Срочно требовалась актриса в фильм «Укротители велосипедов». Как сказали ей по телефону, в «веселую, спортивно-конструктивную комедию». Гурченко предстояло играть с Олегом Борисовым, которому она импонировала со времен съемок «Балтийского неба». Но, к сожалению, фильм оказался слабым, и ничего не добавил ее карьере.

Она по-прежнему верила, что ее время придет, надо только оставаться верной профессии и пытать счастья, стучась в разные двери. На сей раз Людмила Марковна принимает решение устроиться в «Современник» – самый популярный театр Москвы. Театральная сцена – не ее амплуа, она видит себя только на экране большого кино. Но получив место в театре, она вдруг осознает, что здесь кипит может быть более реальная актерская жизнь, чем на съемочной площадке.

«Меня запомнили по “Карнавальной ночи” – жизнерадостной, весёлой. Я пришла на экран счастливой и оптимистичной! Мне казалось: ничто меня не сможет сломать, я обязательно прорвусь! И депрессия никогда меня не коснётся. Но этого человека из моих ранних фильмов больше нет». (Людмила Гурченко)

В «Современнике» Л. Гурченко проработала до 1966 года. Вспоминая свой опыт пребывания в стенах этого «светоча культуры», наша героиня разочарованно итожила:

– Нет, не нужна я этому театру. Что-то во мне их раздражает. Я не прижилась, хотя ни разу не слышала в свой адрес – бесталанна… В театре я прошла прекрасную школу жизни. Научилась терпеть и не чувствовать себя обиженной. В театре я поняла, что я далеко не чудо. А главное, утроила желание трудиться, трудиться до изнеможения. После такой школы жизни уже никогда не потеряешь реального представления о себе. И уж точно никогда не заболеешь «звездизмом». И больше тебе ничего не страшно…

Стоит добавить, что впоследствии наша героиня также выступала в Театре Антона Чехова, Московском академическом театре Сатиры и на некоторых других сценах, была постоянной участницей выступлений эстрадно-театрального объединения Госконцерт.

Биографические справочники сообщают нам следующие сведения о творческом пути актрисы.

В 1960-х и начале 1970-х годов Гурченко была малозаметна, даже продолжая регулярно сниматься. Так продолжалось до выхода в 1974 году фильма «Старые стены», в котором актриса сыграла главную роль – директора ткацкой фабрики. Людмила Гурченко постепенно стала одной из ведущих актрис советского кино. Но её продолжали приглашать сниматься преимущественно в музыкальных комедиях и фильмах-опереттах. Музыкальные фильмы с участием Гурченко выходили один за другим. Людмила Марковна с успехом играла и пела в «Табачном капитане» (1972), «Соломенной шляпке» (1974), «Небесных ласточках» (1976) и «Маме» (1976).

Ее дочери Маше было 13 лет, когда отец захотел свозить ее в Тбилиси – на открытие музея деда, писателя Бориса Пильняка. Но Гурченко сказала твердо: «нет», закрыв и внезапно возникший вопрос о поездке, и спонтанный вопрос общения подростка с родным отцом.

«Дочь кинозвезды – это тоже роль, которую надо талантливо исполнить. Но Маша не хотела становиться второй Гурченко. Она мечтала быть просто любимой дочкой. А ей уже с шести лет самой приходилось ходить за продуктами и оставаться дома одной дотемна. Постепенно в доме начали появляться мужчины».

– Я родилась, когда мама уже была знаменитой, – сказала как-то журналистам дочь Гурченко Мария (в замужестве Королева). Она всегда была совершенно не похожа на свою мать. В детстве – «абсолютно инородное существо: черноглазое, с нежно-розовым лицом инфанты восемнадцатого века», как описала ее знаменитая мать. В юности – ничем не примечательной, обычной, «такой, как все». Во взрослой жизни, когда пресса проявила интерес к ее особе – женщиной, выглядящей «гораздо старше своих лет – неухоженная внешность, одутловатое лицо». Мария признавала, что никогда не хотела быть актрисой.

Да, если Людмила Марковна не скрывала от широкой общественности тот факт, что у нее есть дочь, то точно никогда его не афишировала. Когда о дочери стало известно, в прессе появилось множество слухов о натянутых отношениях в семье, ссорах, конфликтах, обидах и судебных тяжбах. Но, как подметил кто-то из журналистов, скорей всего, мать и дочь практически не общались, ибо жили они в параллельных мирах…

– Для меня главное моя семья – муж, дочь, внучка, собаки, – признавала свои простые приоритеты Мария, противопоставляя тем самым себя своей звездной матери.

– То, что я обижена на мать – не точно сказано, так журналисты истолковали. Накрутили, написали лишнего. Наши отношения с мамой – это только мое. И мама не хотела разговаривать о наших взаимоотношениях с журналистами, – призналась Мария, когда ее матери уже не стало.

О личных качествах Людмилы Гурченко судить не нам… Возможно, она была никчемной, бездарной матерью, но актрисой была великой, беззаветно преданной своей профессии. О чем свидетельствует хотя бы такая история. Однажды во время съемок детского мюзикла «Мама», известный клоун Олег Попов, игравший в фильме Медведя, решил подшутить над партнершей по съемочной площадке и подхватил миниатюрную Гурченко на руки. Он стал кружить партнершу, но споткнулся и упал, придавив ее своим грузным телом. Как результат – нога актрисы была раздроблена. Так съёмки «Мамы» принесли актрисе не только творческую удачу, но и новые испытания: во-первых, ей пришлось отказаться от лестного приглашения Никиты Михалкова сыграть роль генеральши в фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино», а во-вторых, случилась мучительная трагедия с переломом правой ноги. Это событие произошло 14 июня 1976 года, во время съёмок на льду. Закрытый перелом со смещением грозил инвалидностью; ногу актрисе в прямом смысле собирали по кусочкам из 19 осколков. Не отлежав положенный реабилитационный срок, практически сразу после сложнейшей операции Людмила Гурченко продолжила сниматься. Однако танцевать и ходить на шпильках актрисе пришлось учиться заново; и только благодаря многолетним тренировкам и специальным физическим упражнениям она обрела прежние умения.

Людмила Гурченко и Михаил Боярский в мюзикле «Мама». 1976 год.

Коллега Людмилы Марковны по фильму Михаил Боярский вспоминал:

– Остановить съемки мы уже не могли. Тогда Люся решила продолжить работать, ее привезли на съемочную площадку в кресле, поставили на ноги и окружили детьми, чтобы закрыть огромный гипс.